Филипп Дюфренуа

Беседовал Олег Чернэ

Филипп Дюфренуа (Philippe Dufrenoy) – исключительный человек. В свои 62 года он считает, что живет уже третью жизнь. Последние 8 лет бывший инженер работает художником – «художником вина», как он называет сам себя. Он первый профессиональный художник, ставший рисовать вином. Дело не только в том, какой материал он использует. Его картины в полном смысле слова винные, проникнутые самим духом солнечного напитка.

Филипп очень рад своей новой жизни, потому что она позволяет ему встречаться с уникальными людьми – теми, кто интересен ему. Сегодня его окружают знаменитости, многие из которых мечтают, чтобы он нарисовал их своей винной кистью.

— Правильно ли я понимаю, что Вы не имеете профессионального художественного образования?

— Да, Вы правильно понимаете. Это призвание. Живопись всегда была для меня увлечением, я любил заниматься ей в свободное время, как другие, например, любят играть в гольф. Некогда я работал инженером в компании, которая продавала различные здания. Со временем нашу фирму выкупила одна американская компания. Американцы приехали и уволили 10% персонала, сразу сто человек. Не знаю почему, но я попал в это число. И тогда один из знакомых дал мне такой совет: «Забудь! Забудь все то, чем ты занимался, забудь свои связи…»

– Кто же дал Вам такой совет?

– Это была моя жена! В то время. Потом я все поменял, даже жену. Знаете, в чем счастье, я считаю? Это возможность иметь несколько жизней! Три жизни, три жены, трое детей… Всего по три. Как бы то ни было, этот совет не позволил мне пасть духом. Это была возможность задуматься о том, что тебе действительно нравится, чем ты по-настоящему увлечен. Вот, например, если Вы умеете заниматься садоводством, то можно попробовать полностью поменять профессию и заняться садоводством.

А мои увлечения – это музыка, фотография и живопись. В течение года я увлекался черными джазменами, рисовал только их. Два раза я ездил в Нью-Йорк и Сан-Франциско, для того чтобы продавать свои джазовые картины. Как-то раз в 2000 году я был в одном ресторане в Бордо. У меня с собой не было ни листа, ни мольберта, я был один, и у меня была только кисточка для рисования. Я сидел в ресторане, ждал свой заказ, просто взял и окунул кисточку в вино, уже не помню, в какое. Это был обычный дешевый обед с Бордо. Я просто сидел и что-то рисовал на бумажной скатерочке, какая всегда бывает в таких простых заведениях.

И вот я сидел и рисовал. У меня промелькнула мысль (а все это произошло буквально за три минуты), что с этим точно можно что-то сделать! И я остался в Бордо. Я знал, что 2000 год был очень хорошим годом для виноградников Бордо и что люди заработают очень хорошие деньги. Вот после этого у меня и началась винная история. Потом я уже научился правильно рисовать вином, развил эту технику, усовершенствовал ее.

– Правда ли, что Вы начали свою профессиональную карьеру с картин, для которых позировал бывший премьер-министр Франции Жак Шабан-Дельмас?

– Я просто работал с ним раньше. Из трех моих жизней это происходило во второй. Мы работали вместе, и это был мой друг.

– Он был Вашим другом уже как премьер-министр?

– Нет, мы подружились задолго до этого. Он же воевал вместе с де Голлем, был министром в послевоенные годы, возглавлял национальную ассамблею, а когда я начал с ним работать, он был мэром города Бордо. И он был им полвека! И поскольку я работал с ним в своей прошлой жизни, то первый портрет, который я нарисовал для того, чтобы показать людям, был портрет Шабан-Дельмаса. Это был мой настоящий друг, и его очень любят здесь, в Бордо. Он прожил долгую жизнь.

– А какие материалы Вы используете для рисования? Вы ведь, наверное, перепробовали различные сорта винограда?

– Когда я, например, рисовал портрет Шабан-Дельмаса, я делал его вином Бордо. В основном я рисовал, используя Каберне Совиньон из Бордо, а потом стал работать с американцами… В долине Наппа сотрудничал с Робертом Мондави, он был своего рода протектором для меня.

– Интересно, ведь сам Мондави смотрел на вино через призму музыки.

– Не только через музыку, но и через массу других вещей. Его супруга очень хорошо рисовала, она сама устраивала выставки. Также они организовывали джазовый фестиваль музыки. Роберт очень любил джаз. Я считаю, что вино Мондави и вина Бордо очень похожи по своей структуре. Очень танинные вина.

– Интересно, а пробовали ли Вы рисовать, используя Саперави?

– Нет, не пробовал. В любом случае, знаете, у меня нет какого-то любимого сорта винограда. Меня больше интересуют регионы. Однако я никогда не работаю с винами из Божоле, Бургундии. Уж слишком светлые вина там получаются. Нет цвета, нет насыщенности. Кстати, американские журналисты пишут, что я единственный художник в мире, который обсасывает свои кисточки. А я действительно всегда так делаю, смачиваю кисть.

– А Вы рисовали когда-нибудь совместным произведением Роберта Мондави и барона Филиппа де Ротшильда, вином «Opus One» («Опус Уан»)?

– Да, я рисовал им мадам Филиппину де Ротшильд. «Opus One» принадлежит Ротшильдам.

– Получается, что в восприятии того или иного вина для Вас важна личность винодела?

– Верно, чаще я ассоциирую вино с тем человеком, который его делает. Например, в Бордо есть два исключительных, действительно необычных человека. На левом берегу это Энтони Бартон (Anthony Barton), владелец шато Леовиль Бартон (Chateau Leoville-Barton). Выдающаяся личность, очень умный человек. А на правом берегу живет Тьерри Манонкур (Thierry Manoncourt), это шато Фижак (Chateau Figeac). Тьерри Манонкур – это также великая личность.

– Для Вас существует принципиальная разница между молодыми винами и старыми?

– Я рисую только молодыми винами. Проблема в том, что у старых вин слишком кирпичный оттенок. Когда я открываю бутылку, я же рисую картину не за два часа. Иногда на картину уходит 7–8 дней, и старое вино за это время очень сильно меняет свой цвет. Проблема…

– И что же, великий винодел Петрюс Жан-Клод Беруэ (Jean-Claude Berrouet) позировал 7–8 дней?

– Вы видели эту картину, да? Откуда Вы знаете? (общий смех) Ну, Жан-Клод уже на пенсии… Вообще, обычно я делаю много фотографий. Это ведь очень сложная работа, прямо-таки хирургическая операция – техническое исполнение рисунка. А у известных людей ведь нет времени позировать. Поэтому мне приходится рисовать по фотографиям. Я делаю 30–40 фотографий человека для того, чтобы увидеть весь необходимый мне объем, чтобы ухватить взгляд…

– А Вам не хотелось нарисовать портрет еще одного премьер-министра – Владимира Путина? Он поклонник вина «Chateau Cheval Blanc» («Шато Шеваль Блан»).

– «Chateau Cheval Blanc»? Ах да, он ведь был там на дегустации… Почему бы нет?

Да, наверное, мне действительно стоило бы нарисовать портрет Путина! Это ведь очень большое событие для нас, когда лидеры разных стран посещают наши шато.

– А каким вином Вы могли бы сделать этот портрет?

– Как раз «Chateau Cheval Blanc». Мы в хороших отношениях с Пьером Люртоном (Pierre Lurton), управляющим шато последние 10 лет. Он лично принимал господина Путина, когда тот приезжал к нему на дегустацию несколько лет назад. Я знаю, что господин Путин сам попросил о возможности посетить это шато, он очень любит их вина. У меня же есть пример с Далай-ламой. Я с ним лично вначале не встречался, но послал туда фотографа, который сделал необходимые фотографии. И только потом я смог встретиться с Его Святейшеством, когда привез картину. Но Путина я рисовал бы только «Шеваль Бланом», конечно же, урожая 2005 года. Он же любит это вино… Только нужно рисовать улыбающегося Путина. Он ведь улыбается иногда?

– Пьер Люртон сказал мне, что именно улыбающийся Путин произвел на него самое сильное впечатление.

– Тогда решено!

– А как лично Вы относитесь к этому вину?

– Я считаю, что два великих вина Сент-Эмильона – это «Chateau Ausone» («Шато Озон») и как раз «Chateau Cheval Blanc» («Шато Шеваль Блан»). У них очень разная история. «Озон» – семейная компания. Там сохраняется традиция, они продолжают добывать камень, делать погреба в скале, как это делали еще римляне. Никакой рекламы они не проводят и никогда не участвуют в дегустациях. При этом их вина – одни из самых дорогих вин в мире. А «Шато Шеваль Блан» – тоже великолепное вино, при этом у хозяев иная политика. Бернар Арно (Bernard Arnaud) и Альберт Фрер (Albert Frere) намерены делать такие масштабные изменения, такой ремонт! Абсолютно все перестраивать. Бернар Арно пригласил лучшего архитектора Франции. Там будет нечто особенное. Их вино очень популярно у ценителей. Например, Шарль Азнавур всегда требует три бутылки «Шеваль Блана» к себе в ложу.

– Господин Филипп, Вам известно, у Вас уже есть последователи?

– Есть люди, которые пытаются подделать мои работы, но это не совсем та технология. Получаются какие-то карикатуры. Есть еще один французский художник, приятный такой человек, он просто ходит по виноградникам, гостит у виноделов. Приходит, живет у них там 3–4 дня, кушает, пьет и рисует. И потом просто оставляет им картины. Но он не профессионал. Недавно мне сказали, что в Калифорнии появилась женщина, которая делает то же самое, что и я. Знаете, жизнь движется, поэтому нужно делать не только то, с чего начал я, а развивать дизайн.

Если появляются люди, которые учатся рисовать вином, значит, мне надо делать не только это, а что-то большее. В свое время мне потребовалось 3–4 года, чтобы научиться хорошо рисовать, чтобы отработать именно технику портрета. Сейчас я отрабатываю технику дизайна, работаю уже с пространством. Представьте себе винный бар и там 6–8 таких картин. Это может быть просто прекрасный дизайн!

– А сколько стоят Ваши картины?

– Около 3000 €. Вы же понимаете, что мои картины изначально не могут быть дешевыми. Во-первых, я первый художник в мире, который начал рисовать вином. Во-вторых, я уже нарисовал множество известных личностей. И самое главное, я использую недешевый винный материал. Многое зависит от того, где я рисую – здесь, в Бордо, или выезжаю в другую страну. Кроме того, я делаю не только портреты, но рисую еще замки, дома… Иногда что-то заказывают для рекламы. А сейчас попросили декорировать ресторан. Там будут пейзажи, сцены виноделия, сами вина. В дорогих ресторанах заказывают панно, такие, например, как делает Филипп Старк (Philippe Starck), известный дизайнер.

– Что Вы считаете самым сложным в рисовании вином?

– Здорово, когда все происходит легко, когда я себя хорошо чувствую. Два или три раза у меня в процессе работы не получилось установить дружеских отношений. А когда нет таких человеческих отношений, мне тяжело работать. Чтобы правильно нарисовать глаза человека, нужно, чтобы я испытывал к нему симпатию. Это не просто техника. Художник рисует сердцем.

– Получается, что рисование вином рассчитано на то, чтобы рисовать позитивных людей? Может, вино просто не принимает несимпатичных людей…

– О, Вы знаете, это касается всех художников, а не только художников по вину! Мне просто хочется быть счастливым и жить в удовольствии…

– Вино – живой продукт. Оно тоже может реагировать…

– Абсолютно верно. Я вдыхаю его аромат… Очень часто беру пустую бутылку, иду к чану и с хозяином шато набираю себе вина. А однажды один бизнесмен захотел себе портрет из вина, сделанный «О-Брионом» («Chateau Haut-Brion»). Я позвонил в «О-Брион», и мне ответили: «С удовольствием!» И мы с хозяином замка пошли в погреб за вином… Вот это было настоящее счастье! Поэтому та картина получилась у меня очень хорошей. Потом хозяин шато расписался на этом полотне, и бизнесмен тоже остался счастлив.

– Какую музыку Вы предпочитаете?

– Джаз. Вы же помните, я рисовал джазменов. В свободное время я хожу на концерты. Могу поехать в Лондон на концерт, в Нью-Йорк…

– А какое вино Вы предпочитаете… пить?

– Вина на основе Каберне Совиньон. Я пью только красные вина, белые не пью совсем. Просто не люблю белое вино. Люблю сильные, мощные вина. К примеру, я был однажды в Пловдиве, пробовал Мавруд. Мне понравилось. И вот в Пловдиве я нарисовал очень красивый дом как раз вот этим Маврудом. Сейчас эта картина там и находится.

– Назовете какое-то любимое шато?

– Я не буду Вам говорить. Хорошо? У меня такое же мнение, как у Мишеля Роллана. Один раз я спросил у него: «Какое вино лучшее для тебя? Скажи мне на ухо, а я никому не скажу!» Он мне ответил: «Знаешь, Филипп… Как-то раз я был в порту в маленьком ресторанчике. Мне было 19 лет, и я был с девушкой. Я был очень влюблен в эту девушку. Я выпил розового вина… это и было самое лучшее вино в мире!»

То есть это о чем говорит? Все зависит от того, где Вы, с кем Вы… Вот и я хотел бы ответить Вам точно так же. Самые лучшие вина – это те вина, которые оставляют Вам незабываемые воспоминания.