Митрополит Алавердийский Давид

Митрополит Алавердийский Давид: «Вино — бытие на небесах и на земле»
Беседовал Олег Чернэ

Монастырь Алаверди — особое пространство: здесь время будто бы застыло, сохраняя чистоту и ритм, архитектура имеет свое собственное звучание, а люди — глубокий и чистый взгляд. Здесь все начинают с молитвы и заканчивают молитвой. И делают великое вино. В Алаверди живет глубокая традиция, при этом место очень актуально и востребовано винными специалистами, монастырь постоянно принимает гостей. «В своей деятельности мы постарались совместить новое и старое, поэтому и получилось такое вино», — говорит настоятель монастыря митрополит Амба-Алавердийский Давид о вине, отмеченном множеством международных наград и экспертных оценок.

Монастырь в Алаверди взял на себя особую миссию популяризации традиционного грузинского виноделия и доказательства того, что этот процесс не просто уникален — по определенным характеристикам он лучший в мире. В чем, собственно, мне и представилась возможность убедиться.

В Грузии считают, что вино становится похожим на винодела. Главный человек монастыря — это Владыка Давид, поэтому мы можем считать, что вино Алаверди — это вино, прошедшее посвящение. Владыка заходит на винодельню пять раз в день (а иногда и больше) и с молитвой благословляет это замечательное вино.

— Добрый день, Владыка. Мы находимся в удивительном месте, пропитанном духом истории и некой удивительной атмосферой. Скажите, пожалуйста, что такое Алаверди?

— Если говорить про значение этого слова, то «алаверди» — это «дарованный Богом».

 

— Сколько лет Вашему монастырю? В чем его особенность?

— Монастырский комплекс был построен в конце X — начале XI века. Интересно, что марани — винный погреб в монастырском комплексе — ученые датируют VIII—X веком. До 2002 года наш собор считался самым высоким храмом в Грузии. На его стенах и сегодня можно увидеть фрески, относящиеся к XV веку.

 

Алаверди — монастырский комплекс в Кахетии, Грузия. Он расположен в Лозанской долине, близ деревни Алаверди. Здесь в середине VI века основал монастырь один из тринадцати сирийских отцов, преподобный Иосиф, затем погребенный на этом месте. В Кахетинском княжестве (VIII—X в.) Алаверди был главным собором.

Считается, что Алавердийский монастырь был преобразован в епископскую кафедру в первой четверти XI века, когда здесь на месте маленькой церкви cвятого Георгия кахетинский царь Кврикий III построил большой кафедральный собор.

Сегодняшний Алавердийский митрополит Авва Алавердийский фактически является главой церкви всей Кахетии. Почетный титул «авва» алавердийские епископы носят потому, что они также являются настоятелями монастыря.

Высота собора cвятого Георгия около 50 м, высота внутреннего пространства свыше 42 м.

— То есть, фактически, это живой музей, действующая реликвия.

— Вы знаете, не скажешь, что это музей. Музей и не музей. И не этнография, хотя в какой-то мере все же этнография, потому что там сени от XVII века, там водопровод от XV века, там один кувшин от XI века… Но человечество входит в XXI век, и мы, монахи, продолжаем трудиться, что-то делаем.

Запах вина оживляет здесь все. Вот который сейчас час? Марани еще никто не закрыл, никто не скажет: «Все, уже закрыто, нельзя…» Никто об этом не скажет. Захотели — заходим. Случается иногда, что из города приезжают люди, по дороге что-то спрашивают, останавливаются…

Бывает так, что приезжают в монастырь в 12 часов ночи. И хотя я могу чувствовать себя уставшим, я говорю: «Отец Герасим, открывай марани». Зашли, походили, посмотрели, что-то там понюхали, что-то попробовали. Поднялись потом и легли спать. Почитали молитву и на следующий день собрались уже в полную силу, чтобы начать новый день.

Дух и душа — это обязательно. А то весь мир уже устал от музеев.

— Я бы выделил еще одну уникальную особенность Алаверди — древнейшие традиции монастырского виноделия!

— Да, Вы знаете, вокруг монастыря издревле росли виноградники, за которыми ухаживали монахи. Из собранного винограда по древнему кахетинскому способу делалось и продолжает делаться замечательное вино. Мы выдерживаем его в квеври, традиционных глиняных сосудах, закопанных в землю в марани. Я, кстати, против того, чтобы употребляли термин «кувшин» на русском языке, лучше «квеври». Это как образец, как бренд, и все, кто говорит на разных языках, стараются говорить «квеври».

 

— Квеври имеет еще и определенную форму. Это, прежде всего, сосуд определенного предназначения, а как кувшин его можно путать со всем иным.

— Да, конечно. В Грузии вино в квеври — это древнейшая традиции, известная еще 8 тысяч лет назад. Ученые доказывают, что с того времени в Грузии существует виноделие, поэтому наша страна называется колыбелью вина и винограда.

— Вы знаете, даже само пространство Алаверди кажется уникальным. Складывается такое ощущение, что здесь остановилось время и все вокруг пропитано некой благодатью и покоем.

— Мы осознанно поддерживаем такую атмосферу. В монастыре строго запрещено фотографировать, чтобы не разрушать этот покой. И мы не всех готовы видеть у себя в гостях и иногда даже можем отказать в приеме. У нас есть определенные требования к внешнему виду и поведению людей, посещающих монастырь — все это делается ради того, чтобы человек внутренне остановился, собрался и лучше сконцентрировался на своих действиях здесь, чтобы он «вкусил» в самых разных смыслах этого слова наше пространство.

 

— Расскажите про марани Вашего монастыря.

— Сегодня это около 50 кувшинов-квеври. Некоторым из них насчитывается несколько сот лет. В 2005 году мы сделали полную реконструкцию марани, и с того времени здесь выдерживаются вина, приготавливаемые по древним кахетинским рецептам. В отличие от европейской традиции мы оставляем мезгу, или виноградные косточки. Но мы также готовим вина и по европейским рецептам.

 

— Скажите, пожалуйста, а трудно сегодня выводить вино на международный, мировой рынок?

— Вообще интерес к монастырскому вину присутствовал всегда, и сегодня он тоже достаточно высок. Многие европейские монастыри делают свое собственное вино и предлагают его через свои лавки. Конечно, это не масштабные продажи, промышленного или коммерческого размаха мы не хотим. Наша задача иная — познакомить людей с иным вкусом вина, с особой идеологией отношения к жизни через вино, с особой внутренней культурой… Представить грузинские традиции виноделия, которые являются старейшими на планете в соответствии с данными археологии.

Насколько я знаю, самые древние виноградные косточки обнаружены во время археологических раскопок в Грузии. Это косточки от того винограда, который уже стал культурой. Одно из генетических исследований этой культуры, проведенное в Пенсильвании, показало, что 98,2% винограда всего мира распространилось из Грузии. В соответствии с опубликованным докладом получается, что все сорта винограда — это разросшиеся подвиды, выросшие из грузинского винограда.

Церковь никогда не рассматривала вино как то, что должно пьянить человека, затуманивать его голову, вводить его «в грех». Вино в церкви символизирует кровь Христову, ибо сила, которой оно обладает — это сила питания, сила укрепления нашего духа, сила очищения.

— Удается ли донести это до посетителей выставок, экспертов различных винных конкурсов и чемпионатов?

— Мне кажется, да. Мы работаем над этим, это наше послание и наш труд. В Грузии мы обрели признание, получив медаль на Georgian Wine Competition. Когда мы выставлялись в Лондоне, нас пригласила в гости Дженсис Робинсон, высоко оценившая вино из Алаверди. Я думаю, что эксперты улавливают не только вкус вина, но еще и его состояние, его атмосферу.

Мы открываем миру понятие грузинского вина, ведя большую просветительскую работу. В 2010 году в Грузии проходил традиционный конгресс виноделов, в 2011 году — первый симпозиум грузинского вина в Грузии, в том числе и вина из квеври. Организатором этих симпозиумов был Алавердский монастырь.

 

— По сути, получается, что Вы выполняете определенную миссию…

— Да. И участники симпозиумов благодарили и были очень довольны, что именно Алавердский монастырь сохранил этот способ изготовления традиционного грузинского вина для всего мира. Сегодня мне приходится принимать очень много гостей из самых разных стран мира, в неделю не менее десятка. В том числе сюда приезжают и консультируются по способу приготовления квеври-вина французские и итальянские виноделы.

К нам приезжают ученые, но и они не понимают на научном уровне, что происходит, откуда берется такое хорошее вино, как мы его получаем. Они задаются вопросом: каким научным способом мы пользуемся, чтобы получить такое вино.

 

— Может, это само место такое специальное, освященное…

— Конечно, причина в том, что это монастырь. Мы начинаем все с молитвы и заканчиваем молитвой. Трудно найти другой такой монастырь, где есть марани. Если человек не любит это дело и не любит вино, то у него ничего не получится. И наоборот, чем больше он любит вино и виноделие, тем лучше и качественнее получается этот напиток.

 

— А как монахи относятся в вину, к винопитию? Допускается ли принятие ими вина?

— Когда по типикону (по закону, по которому живет данный монастырь) допускается, то мы пьем вино. Повседневно мы употребляем белое вино, а красное нужно при богослужении. Обе категории вина — и белое, и красное — это очень хорошие вина, так что можно сказать, что мы их используем на равных. Принимать вино можно каждую неделю, кроме большого поста. Ну и в неделе есть еще два постных дня — это среда и пятница, когда мы не принимаем вино.

Для нас это не только жидкость, которую мы пьем. Вино для нас — сакральный напиток, который надо и употреблять соответственно… В псалме говорится, что вино радует душу человека. Так что эта радость двухсторонняя: одна сторона духовная, а другая душевная. Все в этом заложено. В Библии устами царя Давида прямо говорится, что вино радует сердце человека, но одновременно апостол Павел предупреждает: «Не пьянейте от вина, потому что тогда оно может превратить Вас в грязь и само станет грязью». Поэтому чувство меры обязательно. Мера — это мудрость, знать меру, когда пьешь, означает иметь мудрость.

И, между прочим, экскурсоводами по марани являются также наши монахи — кому, как не им знать все тонкости и особенности создания вин Алаверди!

— По сути, мы говорим здесь о вине как о пространстве, а не просто как о жидкости или напитке.

— Да, я именно так это воспринимаю — как пространство, а не как жидкость. Отношение к вину — это, в принципе, образ жизни грузина. Как человек не может существовать без еды, так он не может существовать и без вина. Грузинское застолье и еда без вина — это не застолье. Того, кто возглавляет застолье, мы называем тамадой. Тамада — это не только тот, кто говорит тосты, он благословляет каждого человека, который принимает участие в застолье. Он индивидуально говорит тост каждому участнику, благословляет и восхваляет его.

Кроме упоминания участников застолья, тамада обязательно говорит тосты, которые благословляют родителей, родину, детей, предков и т. д. И мостом между предками и будущими поколениями является именно это благословление вином. Благодаря тамаде оно изустно передается из поколения в поколение.

 

— Получается, что это некая литургия…

— Да, очень похоже на священную литургию… нет, не похоже, а прямо оттуда! Это перенесено напрямую, потому что как богослужение начинается с восхваления Бога, так и грузинское застолье. Как в священной литургии, в застолье тоже благословляется все вокруг. И грузинское застолье кончается благодарностью святой Богородице, как это происходит и в святом ритуале. Начинается хвалой Богу и заканчивается хвалой Святой Богородице. Поэтому для грузин застолье — это также сакральное действо.

 

— Необычный подход…

— Да, во всем мире никто не может понять, почему мы говорим тосты, почему мы долго сидим за столом. Это происходит потому, что вместе с вином мы общаемся. Так принято в Грузии с древних времен: при застольях люди пьют вино и обязательно говорят тост, то есть излагают свою внутренность…

У нас в Кахетии так принято: вино — не лицемерно, оно прямо в лицо говорит всю правду. По тому, кто встает и говорит, сразу видно, как на него влияет вино, как он излагает. Так что вино — это духовная радость, и эту радость можно передать другим или в хорошем тосте или в песне.

 

— Расскажите об энологе Вашего хозяйства, пожалуйста.

— Это уважаемый человек, доктор наук Теймураз Глонти. Он раньше работал в институте виноделия. Первый раз мы встретились в 2006 году, и после этого мы стали сотрудничать. Когда этот пожилой человек, профессионал, профессор сказал, что вино делали раньше вот так, мы уверовали и после этого так и начали делать. И все, кто приезжает в Грузию, в наш монастырь, находятся в удивлении: как все происходит? А на самом деле все просто — от Бога. Поверили, уверовали и следуем советам нашего энолога…

Так что мы всегда говорим: вино не надо делать для бизнеса, вино надо делать с чистой совестью. Для души, честно. И тогда уже отдача от этой работы будет гораздо больше, чем деньги. Вот на это и можно посмотреть в нашем марани.

А самое главное — мы следуем традиционной, старой технологии делания вина. Сама церковь, можно сказать, это консервативное общество. Мы заботимся о том, чтобы сохранить старое, но при этом мы стараемся согласовать его с нынешним, с новым. То есть суть и смысл в том, чтобы не терять старое, но и не стоять спиной к прогрессу. В своем марани мы постарались реализовать это, поэтому и получилось такое вот вино.

Но так по всем направлениям: мы стараемся сперва изучить старое, а после этого уже делать шаги — маленькие, средние или большие.

— Это обеспечивает фундаментальный подход.

— Да, чтобы сохранять глубину. Наши предки диктуют, в каком направлении, с каким размахом надо шагать и двигаться. И поэтому изучать старое — это очень нужное деяние, мы стараемся не отрываться от него. Как предки относились ко всему, как они думали? Мы стараемся на расстоянии почувствовать это, проникнуться и потом уже сделать шаг вперед. Без этого очень трудно, ведь не узнав старое, мы не можем двигаться вперед.

И хотя сейчас у нас нет достаточных финансовых возможностей для исследований, что мы вели раньше, я всегда говорю себе: слова Богу, Владыка, нет денег — это ничего. Главное — есть время, чтобы не спеша обдумывать и мысленно пройти весь путь…

Постепенно, шаг за шагом. В наше время деньги можно найти много, а вот время — нет. Времени всегда не хватает, всегда все куда-то спешат.

 

— Какова главная характеристика вина из Алаверди, по Вашему мнению?

— Охарактеризовать его в какой-то степени очень трудно. Но вкратце можно сказать так: это вино от Бога. Для грузина вино — бытие на небесах и на земле.

Конечно, существуют разные мнения о грузинском вине, но факт в том, что мы стараемся сохранить традицию: мы делаем вино из того сорта винограда, который собрали на своих виноградниках, ничего не добавляем, ни с чем не смешиваем. Это природный вкус и природный аромат.

 

— А какие это сорта?

Сейчас мы делаем в марани шесть вин из шести сортов винограда. Все — традиционные для этих мест: Ркацетели, Мцвани, Киси, Хихви, Розовый Ркацетели и Саперави. Вина из этих сортов получаются совсем разными по аромату, цвету и вкусу. И можно проследить: что на самом деле называется вином Ркацетели? Что такое вино Киси или Хихви? Это обязательно надо освоить. Люди, которые приходят и приезжают к нам, должны знать: Ркацетели по вкусу, аромату и цвету выглядит вот так… чистый Ркацетели.

А после уже на этой основе можно делать сто, двести экспериментов, смешивая Ркацетели с Киси, с Хихви и т. д. Тут уже можно создавать сотни новых вин!

Но мы не гонимся за этим. Мы просто делаем то, что заложено в традиционном виноделии, в традиционном подходе к вину. Нам важно дать людям благой пример, как надо подходить к этому ремеслу. Не для денег, а для чистой совести.

— Сколько вина производится в хозяйстве монастыря?

— Если мы сможем разливать максимум, то это 50 тысяч бутылок вина. Для нас это огромное количество. В среднем мы ориентируемся на 15—20 тысяч бутылок вина.

Но на самом деле для всего мира это как бы такой маленький месседж: вот такое вино где-то на этом свете существует. Мы даем знак о нашем существовании…

При этом мы хотим, чтобы люди со всех уголков мира приезжали к нам, в монастырь, потому что для того, чтобы осознавать это вино, надо обязательно принимать его, пить только в этой среде. Наш марани восьмого столетия — его надо увидеть своими глазами!

У нас также есть пчеловодческое хозяйство. Мед, который Вы видели тут в продаже — это наш мед. Мы не имеем никакого секрета, просто в своем подходе стараемся соединить старое с новым, потому что без старого, без традиций новому не быть, не жить. Если человек потеряет традицию и историю, старый подход и честность — все эти корни, то ему не жить.

 

— Я ловлю себя на мысли, что в Ваш монастырь хочется возвращаться снова и снова…

— Мы стараемся всеми силами защищать пространство Алаверди, ведь мы здесь живем и, как можем, молимся и трудимся, встречаем гостей… Когда кто-то спрашивает: «Сколько Вас здесь?» —­ люди думают, что в ответ услышат: «Сто монахов». А на самом деле, считая меня, нас четверо.

Поверьте, это очень трудоемкий процесс — принимать людей, организовывать различные встречи. Нам важно соблюдать качество, не терять дух священного места. Ведь эту архитектуру, эту среду создаем мы, простые монахи. Люди, которые приходят, замечают, отмечают это.

Для нас то, что мы делаем, больше, чем виноделие. Заниматься вином в монастыре — это благословение.